Город по имени Антон и Панамский канал

Панамско-костариканская граница – самая простая и прозрачная в регионе. Богатые соседи доверяют друг другу, поэтому никакой проверки не осуществляется вообще. Я вспомнил, как на въезде в Никарагуа из Гондураса пограничники шмонали рюкзак вручную, а при пересечении коста-риканской границы таможенники просвечивают вещи рентгеном: для всеобщей безопасности.
А здесь и с той, и с другой стороны нужно самому подойти к будке пограничника и проштамповать паспорт. Насильно никого не останавливают и теоретически можно проскочить границу просто так. Многие беженцы с юга: Венесуэлы, Колумбии, так и делают. Костариканцы, беря пример с большого северного брата – США, собирают со всех выезжающих, даже со своих граждан, мзду. Причем бóльшую, чем северный сосед, в десять раз: целых восемь баксов. Расплатившись с Коста-Рикой и изрядно промокнув при этом (будка пограничников и будка оплаты находятся через дорогу), я побежал под ливнем к панамцам и без проблем получил штамп, въехав в ещё одну безвизовую для россиян страну. «Баня, а через дорогу раздевалка», – вспомнил я короткий анекдот, пряча паспорт от ливня и уворачиваясь от мотоциклов, летящих по рекам, в которые превратились дороги. Август – самый влажный месяц в регионе – поливает пограничников, рыночных торговцев, их продукты, куриц и коз, не жалея сил. Пока бегаешь туда-сюда, промокают и паспорт, и бумажки.
Панамский автостоп заладился практически сразу. Дождь стоял стеной, и из-под пограничного козырька высунуться было невозможно. Сделать шаг под этим ливнем – означало моментально промочить себя и всю технику, скопившуюся в рюкзаке. Я махнул рукой – и первая же машина увезла меня за четыреста километров от границы, предварительно поинтересовавшись, не сальвадорец ли я. Выдавала бейсболка «El Salvador», подаренная мне Хорхе. Дождь лил всю дорогу, но ближе к полуночи стих. Панамцы высадили меня в городке Антон. Было уже за полночь по панамскому времени. Панамцы стараются быть не похожими на центральноамериканских соседей, копируя все с США и используя собственный часовой пояс, на час опережающий Гватемалы-Сальвадоры. Время в Панаме – такое же, как в Нью-Йорке и Майами. Да и деньги, впрочем, те же. Собственную валюту – бальбоа – панамцы используют лишь в виде монет. Бумажки – сплошь замусоленные североамериканские доллары.
Была суббота, по улице слонялись мутные пьяные панамцы, и я поспешил скорей найти ночлег. Грязные обшарпанные гостиницы просили солидных денег. И непонятно было, где ночевать опасней: в них или на улице. Я уже было договорился с одним жутким гостевым домом, что поставлю палатку у них на территории, но в городке был такой пьяно-субботний шум, что я решил пошляться по окраинам, поискать тихое место в лесу. По причине ливня лес превратился в болото, да и почти всё было огорожено колючкой, по североамериканскому образцу. С первых же часов нахождения в стране я начал убеждаться, что Панама – младший брат США. Кто-то резко затормозил. «Наверное, будут грабить!» – решил я и резко изменил направление. Нечего шляться вдоль трассы по ночам.
Шагая с рюкзаком обратно в Антон, на конечной остановке, на выезде на Панама-Сити, я натолкнулся на не слишком трезвого перуанца. Перуанец в угаре пьянки со своими друзьями опоздал на последний автобус и теперь безуспешно вылавливал машины в сторону своей деревушки. Был час ночи. Автостоп, плохо работающий в Панаме даже днём, ночью не существует вовсе, даже несмотря на относительное обилие трафика вдоль Панамериканского шоссе.
– И что, работает тут ночью автостоп? – уточнил я.
– Не, ни фига, – заплетавшимся языком ответил он. – А ты откуда?
– Из России.
Перуанец, казалось, начал трезветь от такого поворота событий.
– А я из Перу. И что ты тут делаешь? – удивленно, по слогам спросил он.
– Ищу ночлег, – доложил я, скидывая рюкзак с плеч.
– Если мы выберемся из этой дыры («В ещё большую дыру», – подумал я), то ты можешь переночевать у меня.
– Годится. Только давай пойдем на центральную остановку, – предложил я. – Там мы хоть не будем выглядеть так подозрительно: два латиноса, один шатающийся, другой с рюкзаком за плечами.
Я купил сладостей в ночном ларьке, и мы двинули в центр, по пути наслаждаясь красотами ночного панамского городка. До центра было пять минут пешком, и там даже дежурили полицейские. Они сообщили нам, что вот-вот должен подойти транзитный автобус. И, к счастью, автобус действительно пришёл. Правда, было почти два ночи. Наконец мы прибыли в дом перуанца, и он незамедлительно рухнул спать. Через несколько минут в дверь начали долбиться.
– Ты кто? – удивленно спросил толстый панамец, выросший на пороге.
– Я друг этого… пьяного перуанца, – имени я его, конечно, не запомнил.
– Так, я тут владелец дома, сеньор Чичи. Живу напротив. И мне не нужны непрошеные ночные гости.
Как он увидел нас, пробравшихся в темноте ночи, непонятно. По всей видимости, сеньор Чичи также занимался ежесубботними возлияниями и увидел в окно фигуру с рюкзаком и бредшего неуверенно перуанца, снимавшего у него комнату.
– И значит ты, – продолжал Чичи, – заплатишь ему за ночлег?
– Да ничего не планирую я платить, что Вы, – заверил я толстого сеньора, оглядывая грязную комнату, в которой мне предстояло переночевать.
– Не-ет, ты мне врёшь! – взводился Чичи. – Ты будешь использовать мою воду! И электричество! И ничего не заплатишь ни мне, ни ему!
– Нет, совсем нет, ни капли воды не потрачу Вашей, – ответил я, вынимая изо рта зубную щетку и поспешно закручивая сломанный кран, из которого вода лила, не переставая: то быстро, то медленно.
Чичи растолкал перуанца и потребовал объяснений.
– Эй, вставай!
Перуанец проснулся, слабо понимая, что происходит. Кое-как мы успокоили сеньора, и он удалился. Из крана в прихожей по-прежнему капала вода, поскольку до конца он не закручивался. Засыпая, я размышлял, почему жадный Чичи так беспокоится о потраченных каплях и киловаттах, но не может починить кран. Перуанец опять впал в полумертвый сон. Но это было только начало спектакля. Ещё через полчаса в дверь начал ломиться новый перуанец, сожитель моего приятеля. Он был ещё короче ростом, с модной причёской и круглыми пьяными стеклянными глазами. Для полноты картины ему не хватало мачете. Казалось, он немало удивился, увидев меня, пытавшегося заснуть у него в прихожей. Не скрою, я бы, наверное, тоже удивился, если бы в своей московской квартире в прихожей обнаружил посреди ночи спящего перуанца.
– Кто ты? – с ужасом спросил появившийся из ночи перуанец.
– Я друг этого… – показал я на не двигавшегося и, кажется, даже не дышавшего второго перуанца.
– Уходи отсюда! Я плачу сеньору Чичи за это жилище.
– Но я вроде договорился обо всем с сеньором Чичи.
Чичи уже, по всей видимости, тоже спал пьяным сном, но перуанец побежал к нему жаловаться. Пришел заспанный и толстый сеньор. Видно было, как надоела ему эта история. Но виноват был самый первый перуанец. Это понимали, кажется, все, кроме него самого, давно видевшего сказочные пьяные сны. Будить его было явно бесполезно.
– Ладно, пошёл я от вас. Злые вы, – стал собираться я.
У сеньора Чичи в непротрезвевшей голове, кажется, проснулись зачатки совести, и он вдруг вспомнил, что у него целиком пустует второй этаж с огромным балконом.
– Эй, давай сюда, – махнул рукой он. – Спи тут, на балконе.
– Годится, – согласился я, пожав руку Чичи, и забылся крепким сном.
Так прошла моя первая панамская ночь, и так я познакомился с первыми в своей жизни перуанцами. Наутро я упаковал рюкзак и, не прощаясь, уехал автобусом в столицу.
Поселился я в шумном Чайна-тауне Панамы-сити. Выглядело всё не менее жутко, чем у перуанцев, но китаец, у которого я остановился, хотя бы не пил. Дом китайца – из тех жилищ, где посуду нужно мыть не только после еды, но и непосредственно перед. Каким-то неведомым образом воздух квартиры наполнен молекулами жира и грязи так, что за время спокойного лежания на полке тарелки облипают этими частицами и снова становятся грязными. Впрочем, за время своих путешествий, мне доводилось обитать и в более антисанитарных условиях. В холодильнике живут прошлогодние продукты, а электричества собственного укитайца нет. И проблема не глобальная, просто китаец очень уж ленивый и не может починить какой-то кабель. Он поступает проще: подворовывает электричество у соседей. Причем только для того, чтобы зарядить телефон и холодильник. Холодильник – не телефон, поэтому постоянные липкие лужи на полу жилища становятся следствием его периодической, ежедневной разрядки. Освещения в квартире нет никакого, даже ворованного. Так мы и сидим вечерами при свете свечей, ноутбука и моего налобного фонарика. В самом небоскрёбном городе всей Латинской Америки. Подозрительно, что китаец настойчиво предлагает сделать мне массаж, от которого я не менее настойчиво отказываюсь. Кто знает этих панамских китайцев…
В самом же Чайна-тауне – груды мусора и перекопанный Арбат с грязным Макдональдсом без Интернета. Разве что только коров нет, а так – почти что центр Дели. Впрочем, остальные улицы и районы города вполне приятные для ходьбы и жизни. И всё-таки Панама-Сити больше похож не на Дели, а на что-то среднее между Майами и Гаваной. Высоченные башни в сорок и пятьдесят этажей – район для богатых. По соседству – замусоренные колониальные улицы с неграми, которые напоминают путешественнику Гавану. Правда, в отличие от Гаваны, в Панаме совсем небезопасно.
Главной достопримечательностью Панамы, конечно, является Панамский канал. За право его постройки и владения им боролись и французы, и американцы. Последние даже развязали войну против Колумбии и отхватили от неё кусок, который и сделали независимым государством Панамой. В память об американцах тут остались доллары, которые используются в качестве основной валюты. В музее Панамского канала мне рассказали, что сооружение изначально планировали построить гораздо южнее, в Дарьенском пробеле, проложив дорогу кораблям сквозь огромный кусок джунглей, разделяющий Панаму и Колумбию. До сих пор там нет никаких автомобильных дорог, а связь только по воде, лодками, либо шагать неделями в грязи по индейским тропам.
В целом Панама-сити оказался очень интересным и красивым городом, несмотря на жару. Я прожил тут почти неделю, гуляя по музеям, кварталам и трущобам, ремонтируя технику и занимаясь другими полезными делами, в том числе поиском яхт в сторону Колумбии. По городу передвигаются новые дешёвые метробусы, центр застроен огромными небоскрёбами, по североамериканскому образцу, а длинная нарядная набережная подходит для прогулок и пробежек и отдалённо напоминает набережные Майами. Панама-сити – город крайностей. Тут можно случайно попасть в трущобы и наблюдать за нищими неграми с дредами, а через полчаса гулять по улочкам с колониальными домами разной степени сохранности – от облупившихся и замусоренных, где дети играют в помойках, до вылизанных – с богатыми туристами и гламурными панамками, лениво садящимися в такси. А вечером того же дня – обедать на крыше дорогого многозвёздочного отеля. Когда-то этот город стал первым из основанных европейцами городов Тихоокеанского побережья Америки. С тех времен остались лишь средневековые руины в районе Panama Vieja (Старая Панама), очень контрастно смотрящиеся на фоне небоскрёбов, уходящих в небо. Панама-сити для путешественников – ворота из Северной Америки в Южную, а для нищих южноамериканцев, мечтающих о богатой жизни в США, наоборот, из Южной – в Северную. Это также порт между Атлантикой и Тихим океаном, который впитал в себя огромное количество культур, языков, привычек. Тут есть и сикхский храм, где бесплатно кормят знакомой индийской едой по воскресеньям, и мечети, и целых два китайских квартала, в одном из которых пожил и я. И, несмотря на замусоренность отдельных улиц и криминальность трущобных районов, где вынимать фотоаппарат немного боязно, Панама-сити – удивительный и интересный город. Мегаполисом назвать его трудно, он всяко уступает североамериканским городам, но ни в одном другом городе Латинской Америки я не видел столько небоскрёбов. Вместе с Антигуа в Гватемале в моём субъективном рейтинге он вошёл в двойку лучших центральноамериканских городов, пригодных для жизни.
В яхт-клубах Панамы-сити было малолюдно и малолодочно. Немногие спешили ехать в Колумбию и уж тем более в Венесуэлу, предпочитая исследовать острова поблизости. С карибской стороны на регион надвигался ураган, а яхтсмены, стоящие на якоре со стороны тихоокеанской, готовилиськ поездке по островам или на север – в Калифорнию. В яхт-клубе мне повстречался настоящий туркменский моряк по имени Арслан. Выросший в Ашхабаде и городке Мары он впоследствии перебрался на Украину и обзавелся украинским паспортом, а теперь ходит по морям и океанам под британским флагом, возя какого-то лондонского олигарха. С попутками в сторону Колумбии помочь он мне не мог, но предложил поработать на британской яхте.
– А что делать-то надо? – уточнил я.
– Да ничего! Сидеть ночью на корме и смотреть, чтоб яхта никуда не уплыла и её никто не ограбил, пока все спят. Платим деньгами и безлимитной едой на судне. Работать нужно два месяца, без выходных.
– Заманчиво! – прикинул я. Предложение и правда было неплохим: получать доллары за ничегонеделанье. – Только двух месяцев в запасе у меня нет, нужно двигать в Южную Америку, пока в Венесуэле не началась гражданская война и не протухла моя французская виза.
Да и не хотелось два месяца сторожить яхту, имея диплом факультета Вычислительной математики и кибернетики Московского государственного университета. Ему все-таки можно найти гораздо более полезное применение. Неделю, ради опыта и эксперимента, можно было бы попробовать. Два месяца – перебор.
У меня очень часто спрашивают, как я зарабатываю по дороге. Помимо написания статей – обычно никак. Статьи денег много не приносят, но ведь и в России я не сижу на месте, зарабатывая деньги на будущие путешествия. Поэтому денежный вопрос в путешествиях лично для меня – не самый главный. Но если он сильно волнует читателя, что ж – берите на вооружение. Во многих портах мира иногда можно повстречать туркменов (и не только) и покараулить их яхты за доллары, тем самым пополнив пустеющие карманы путешественника и заодно свой желудок.
– Что ж, как хочешь, – сказал туркмен и попрощался со мной.
Панамский канал – хороший источник долларов для местного бюджета – загружен под завязку. Некоторые корабли даже разыгрывают на аукционе право на прохождение канала без очереди. Порой плата за проезд доходит до нескольких сот тысяч долларов. Сразу становится понятным, почему США не хотели отдавать канал в пользование независимой Панаме, всячески оттягивая момент передачи канала Панаме, получая с него выгоду
почти целый век.
«Что ж, не обеднеют», – пролезал я через грузовой вход на «Mirafl ores» – смотровую площадку, построенную специально для туристов. Подтянувшись на руках через перила с обратной стороны на высоте несколькоэтажного дома, я смешался с толпой удивлённых туристов, любовавшихся проходившими кораблями. Охранники меня не заметили. Лицезреть медленно продвигающиеся по шлюзам огроменные судна – занятие действительно впечатляющее. Специально для посетителей музея тут выставлена историческая экспозиция, показывают какие-то фильмы в прохладных кинозалах. За вход собирают обязательную мзду – двадцать пять долларов, в десятки тысяч раз меньше, чем стоимость самого дорого пропуска по каналу для корабля.