Машины резво несли меня на юг: основные мексиканские трассы платны и вполне пригодны для быстрой езды. За окном проплывала красота северомексиканской провинции: высохшая пустыня, кактусы с застрявшими в них целлофановыми пакетами, лунные пейзажи и дохлые коровы. Наконец я прибыл в Гвадалахару и вписался у весёлого дядьки по имени Рамзес.
У него уже жил какой-то гринго, приехавший из Штатов учить испанский. Для
этого он даже уволился со своей скучной и высокооплачиваемой работы гдето в Техасе. Из-за застенчивости успехи в испанском у Томаса были так себе,
но уже после моего отъезда он мне отрапортовал:
– Нашёл себе мексиканку – и дело пошло!
На меня мексиканки клевали хуже: был я похож не на бледнолицего гринго, а на одного из них, заурядного мексиканца.
Гвадалахара – не самый пригодный для жизни город, хотя впоследствии мой друг Дёмин – о нём ещё пойдёт речь в этой книге – обосновался тут не на один год. Гвадалахара – второй по величине город страны (если считать с пригородами), что-то вроде нашего Санкт-Петербурга. Заезжему туристу делать тут решительно нечего, если не развлекаться самому, поэтому Рамзес потащил играть нас в сквош. Проиграв всем, кому можно, но нисколько не расстроившись из-за этого, я быстро понял, что пользы от меня в этом городе никакой: даже интересно организованный велопрокат по подписке почему-то не работал по воскресеньям – и заторопился в один из любимейших мной мегаполисов мира: в Мехико-сити, или, как сокращенно его называют, DF.
Битком набитый тюками, женщинами и детьми пикап, уже где-то незадолго до Мехико подобрал меня на обочине. За рулём сидел пухловатый католик с цепью на шее.
– Мы люди простые, набожные. Наша задача – помогать остальным. Если хочешь, можешь заехать к нам в гости.
– Обязательно! Но после Мехико. Сперва посещу столицу! – мы распрощались на каком-то повороте, и я запрыгнул в автобус: до столицы оставалось совсем недалеко.
И вот, во второй раз в жизни я прибыл в Мехико. Первый раз, три с половиной года назад, я прилетал сюда самолётом. Мексиканская столица выглядит очень необычно с высоты. Двух-трёхэтажные трущобы по окраинам, и в центре, по аналогии с даунтаунами США, – небольшой райончик с небоскрёбами. Доехав на метро до центра, я выбрался на главную площадь. Три года назад тут стоял целый палаточный городок с бастовавшими против реформы образования учителями. Сегодня, уже в сумерках, я заметил, что вся площадь перерыта и затянута строительными лесами: шли ремонтные работы.
Будто бы каким-то внутренним чутьём выбирая себе хостел, ещё будучи в Штатах, я забронировал на несколько дней койку в самом центре, недалеко от главной площади Сокало. И, уже сидя за завтраком и плотно набивая желудок безлимитной едой и листая путеводитель, написанный моими русскими друзьями, я наткнулся на описание своего не самого шикарного и стильного, но вполне пригодного для проживания и служащего удачной альтернативой случайной постановке палатки на брусчатке центральной площади по соседству с мексиканскими бродягами, хостела: «Этот хостел предназначен для жертв голодоморов со всех стран мира — в стоимость проживания здесь входит безлимитный завтрак и обед («буфет»). Уже одно это может служить неслабой мотивацией к тому, чтобы остановиться именно здесь, ведь плотно поев два раза — можно уже и не ужинать».
Впрочем, еда в Мексике стоит копейки, особенно если питаться, как я привык, по-пролетарски: не задумываясь о происхождении и условиях приготовления того или иного блюда, заталкивая себе в желудок разнообразную снедь, попадающуюся на глаза в людных местах города. Разносчики пицц, хот-догов и такосов, продавцы лепешек и фруктов, сладостей и газировок – всем доставались от меня песо в обмен на продовольствие. В Индии такая беспечность часто оборачивалась отравлениями, в Мексике ничего такого, к счастью, не случалось. Наверное потому, что по остроте
блюд Мексика может посоревноваться с Индией, но готовятся они в чуть более санитарных условиях.
Но не всё так гладко и ровно в славном городе Мехико.
– Вот, ограбили, – жаловался мне мой сосед по общежитию, щупловатый мексиканский парнишка с севера страны, якобы считающегося опасным. – Телефон в метро выхватили. Я побежал за похитителем, но догнать не смог… – расстроенно причитал он.
Я попытался его как-то утешить.
Гуляя в поисках информации для нового репортажа, я преднамеренно отправился в так называемый «Город мусорщиков» на окраину мексиканской столицы, по рекомендации своих товарищей.
Мехико – второй город в мире по количеству порождаемого сора (первый – Нью-Йорк, но в США совсем другие методы обработки мусора и совсем иные экологические стандарты). Нетрудно представить себе, что происходит, если весь хлам многомиллионного мегаполиса на протяжении многих лет свозить в один-единственный район, на свалку. Тут граждане занимаются его обработкой, сортировкой и упаковкой. Территория в несколько квадратных километров – это целый город, где люди не только работают, но и питаются, спят, живут. Нескончаемо порождаемый смердящий запах, мухи, зловонные кучи, тарахтящие тук-туки, гружённые доверху помоями, и огромные грузовики, бесконечным потоком заезжающие на территорию и сваливающие там хлам – всё это выглядит не очень аппетитно.
Я уже бывал в подобном городе мусорщиков в Каире, столице Египта. В Каире под город мусорщиков местные власти отдали целый район (где живут копты, арабы-христиане) испокон веку (лет уже сорок), всё население занимается переработкой, а хлам лежит в проходах, переулках и даже в подъездах домов.
В Мехико всё несколько иначе. Под свалку выделили огромный пустырь в непосредственной близости от жилых районов, ничьи владения не захламляли, но масштаб в Мехико кажется гораздо большим. Некоторые кучи достигают высоты многоэтажного дома, а люди, как муравьи, копаются в этих кучах. Примечательно, что прямо на территории свалки, в наспех собранных из тряпок и досок домиках обитают люди: чтобы далеко до работы не ходить и на метро не ездить. Другие предприимчивые мексиканцы прямо на помойке держат мини-рынок, с ларьками, где можно чего-нибудь съесть. Правда, будет это весьма антисанитарно и небезопасно. Я рисковать не стал.
Не так давно, в лихие годы, свалка контролировалась местной мафией и даже сдирала с трудового населения, работающего тут, таксу, за возможность покопаться в грязи. Сейчас же вся территория передана в ведомство некой частной лавочки и появилась видимость организованности. Свалка эта несильно охраняется, в заборе есть масса брешей и щелей. Если б я гулял по ней без камеры и не снимал, то меня б и не тронули: мало ли, какие мексиканцы тут ходят. Но, наслаждаясь пейзажами, я особо не скрывал своего присутствия, и довольно быстро был замечен охранниками в жёлтой форме. Они подошли ко мне, поинтересовались, что я тут делаю, и, заявив, что это частная территория, указали на выход.
Я шел к выходу, продолжая снимать, но охранникам это не понравилось, и те погнались за мной – я от них, перескакивая через вонючие лужи и смердящие кучи, там, где это было возможно, для верности при этом зовя полицию: охранники были настроены решительно.
Но полиция, как оказалось, тоже охраняет эту свалку, и, увидев меня, убегающего от охраны, тоже погнались за мной. Возможно, меня приняли за расхитителя помоек, подозревая, что я стащу что-нибудь ценное. У полицейских оказались пистолеты, которые они резво направили на меня.
– Руки вверх! – закричали они.
Я сопротивляться не стал и вскинул руки. Возможно, пистолеты были заряжены, но вряд ли блюстители порядка на свалке стали бы по мне стрелять: зачем им иностранный труп посреди мексиканской помойки?
Полицейские быстро успокоились, поняв, что я не расхититель рухляди, а заблудившийся турист. А вот жёлтый охранник все не мог угомониться:
– Ты американский журналист!
– Да нет же, я не американский журналист, – соврал наполовину я.
Поскольку в этот день мне предстояло обойти ещё несколько мест по редакционным заданиям (которые, впрочем, я придумывал себе самостоятельно), то в моем рюкзаке валялась пресс-карта и дорожная грамота от телерадиокомпании. Но, к счастью, при поверхностном досмотре рюкзака полицейские ничего не нашли. Возможно, они искали оружие или же проверяли, не стащил ли я чего ценного с помойки.
Полицейские выпроводили меня за территорию, разрешив сфотографироваться с ними на прощанье. Статьи, правда, не вышло, зато заряд адреналина я получил: не каждый день за мной по жаре гоняются с пистолетом.
Погуляв ещё несколько дней по одному из крупнейших городов мира, я на денёк отправился к своим друзьям-католикам. Три весьма хорошо откормленные на такосах к своим двадцати годам мексиканки уже ждали меня в городке Вийя Герреро.
Сам городок оказался очень уютным, основные его жители по утрам молились, днём выращивали клубнику и цветы на продажу, а по вечерам – пьянствовали.
Вечеринку с огромным количеством вкуснейших мексиканских продуктов на гриле закатили и в мою честь. Дополнением к мясу и овощам служили пульке – слабоалкогольный мутноватый агавовый напиток, похожий на перебродивший квас, – и питие покрепче, мескаль. За пульке мы специально отправились в близлежащую деревушку, чтобы я посмотрел, как его готовят.
Неподалёку от дома, где мы дегустировали и закупали необычный напиток, старая сгорбленная сеньора таскала на себе агавовые стручки. Пульке настолько слаб, что, для того чтобы ощутить эффект, нужно выпить, наверное, ведро, поэтому, нисколько не захмелев, я с радостью принял предложение порулить старым пикапом по мексиканским горам. После продолжительной вечеринки, наутро, оставив гостеприимных католиков продолжать собирать урожаи цветов, я поспешил в Веракрус – большой город на Карибском побережье. Предстояло проехать сквозь Мехико, а выезжать из такого большого города – серьёзная задача, поэтому я отправился на автовокзал. Семана санта, святая неделя, подходила к концу, и в последний её день ещё действовали скидки для студентов. Не все автобусные компании хотели верить в мой международный студенческий, но плоховатый на тот момент испанский, в конце концов, компенсировался длинностью моего языка, и я загрузился в междугородный автобус в сторону Веракруса, выбив хорошую скидку. Соскочив где-то на полпути, возле высочайшего мексиканского вулкана Орисабы, оставшиеся пару сотен километров я доехал автостопом: автобус в Веракрус не ехал.
Ошибочно воспринимать Веракрус чем-то вроде Майами или Одессы: жаркий раскалённый асфальт, не самое чистое море, – вот и всё, чем может похвастаться Веракрус в некарнавальное время. Во время февральского карнавала, который местные называют самым весёлым в мире, тут шумно, людно и красочно, в остальные же месяцы заниматься тут можно лишь обжорством.
Занялся этим и я, поселившись в почти пустой хостел с сытными завтраками и с двумя француженками: одну звали Беатрис, а вторая была пострашней.
– У вас в России никакого житья нет геям, – постепенно хмелея и танцуя со мной на бетонной, с торчащими ржавыми прутьями, крыше медленно остывавшего после полуденной жары хостела, рассуждала Беатрис, сбиваясь с английского на испанский. – Бедные, бедные российские гомосексуалисты.
Почему-то многих европейцев, зачастую даже и не бывавших в России никогда, волнует уровень прав секс-меньшинств в нашей стране.
Я как-то попытался успокоить её:
– Сейчас же не сталинское время, это тогда была уголовная статья за мужеложство, ну а сейчас – проводи гей-парады, только не дальше своей кухни. У нас не Европа.
Впрочем, во Франции в эти дни шли активные выборы президента, и мозг блондинки Беатрис быстро переключился на политическую повестку в своей родной стране.
На следующее утро, борясь с небольшим похмельем, под сорокаградусным солнцем и весом рюкзака, я выдвинулся автобусом на восток, на лагуну Катемако. Все путеводители в один голос заверяли, что место стоящее. Необычно было обнаружить в таком далёком от России месте лавочку с названием «Сибирь». В очередной раз послушав от местных об опасностях и возможных ограблениях, я рискнул поставить палатку прямо на берегу лагуны. Проснулся я от того, что буквально в нескольких шагах от меня тучная сеньора полоскала свои тряпки. Насладившись лагуной, я отправился в сторону Оахаки, к своему старому приятелю Даниэлю.
Роман Устинов
Выпускник МГУ, журналист, путешественник. Совершил 27-месячное кругосветное путешествие. Автор книг «Разноэтажная Америка», «Автостопом по социализму, Свобода по талонам» (о Кубе) и других.
Комментариев нет